Новохацкий Иван, командир взвода связи

Связисты. Карельский фронт На огневой позиции батареи 122... Прокладка телефонного кабеля

Летом и осенью 1942 года Северо-Западный фронт вел тяжелые бои. Местность здесь была крайне неблагоприятной для ведения боевых действий — лесисто-болотистая.

Северо-Западный фронт образовался с начала войны из состава Прибалтийского военного округа. Он прикрывал направление на Ленинград с юго-запада и на Москву с северо-запада.

К моменту моего прибытия на передовую, то есть к декабрю 1942 года, фронт вел тяжелые бои на рубеже озеро Ильмень — город Хаем.

Между этими пунктами, примерно посредине, в нашу сторону вдавался большой выступ, в центре которого был город Демянск. Этот выступ назывался Демянский котел. В конце 1941 года сюда угодило шесть немецких дивизий. Но на самом деле котлом, то есть окружением, он был только в начале 1942 года. Затем гитлеровцам удалось прорвать коридор, он назывался Рамушевским, по названию села Рамушева, которое здесь было. Ширина коридора была в среднем 6–8 километров, но ликвидировать этот выступ войска Северо-Западного фронта так и не смогли.

Весь 1942 год и начало 1943-го здесь шли ожесточенные бои. Наши войска постоянно атаковали противника, а он уже приспособился к этим атакам, укрепил свои позиции, и мы не смогли продвинуться ни на шаг. Впечатление такое, что это была мясорубка, которая ежедневно перемалывала наши дивизии. Технику и в первую очередь наши танки применять было нельзя. Мы удивлялись и даже про себя возмущались тем, что атаки велись прямолинейно и практически в одном месте. И только после войны я уяснил, что это были атаки вынужденные, чтобы противник не смог снять с нашего направления хотя бы часть своих войск для переброски их на сталинградское направление или на Кавказ, где также шли ожесточенные бои.

Ценой огромных потерь фронту удалось эту задачу выполнить. Помимо обычных полевых войск здесь сражались морские бригады с Дальнего Востока. Помню колонны матросов в черных бушлатах и шинелях, немцы называли их «черная смерть». Проходило четыре-пять дней, и от полнокровной бригады оставалось несколько человек, которые на двух-трех санях уезжали в тыл. Дивизии за одну-две недели теряли до 80 процентов своего состава.

Хорошо известно, что зимой немцы из трупов наших солдат делали брустверы для своего переднего края, складывая их и обливая водой, так как копать, как правило, было нельзя — не давала вода, которая во многих местах была в 20–30 сантиметрах от поверхности.

Когда образовался Демянский выступ, гитлеровцы проложили туда узкоколейку, по которой подвозили боеприпасы, продовольствие, технику и т. д. Это было очень важно. Мы называли эту дорогу «кукушка». Когда приходил очередной состав, то локомотив издавал звук, напоминающий крик кукушки.

У нас такой дороги не было, подвоз осуществлялся автотранспортом. Дороги, даже в сухое время года, были труднопроходимыми, особенно в заболоченных местах. А в весеннюю распутицу местность становилась сплошным болотом, по которому транспорт двигаться практически не мог. В связи с этим к фронту была построена «лежневка». Вначале поперек пути клали сплошной настил из бревен, а на них сверху крепились продольные бревна, верхняя часть которых стесывалась. Через определенные расстояния были сделаны разъезды. По команде коменданта дороги очередная колонна машин двигалась по колее, встречные же машины ожидали на разъезде. Затем трогалась встречная колонна. Если автомашина по какой-либо причине останавливалась и не могла самостоятельно двигаться вперед, она безжалостно сбрасывалась на обочину, обычно в болото.

В связи с трудностями подвоза фронт постоянно испытывал недостаток боеприпасов и продовольствия. А весной подвоз вообще осуществлялся с большим трудом и на фронте была самая настоящая голодовка. Откапывали из-под снега убитых зимой лошадей и варили это мясо в котлах на кострах. Но и это было редкой удачей. Солдаты пухли от голода. Варили кашу из березовой коры. В общем, кто как мог выходил из положения.

Итак, в начале декабря 1942 года я прибыл на передовую. В ночное время ее нетрудно было определить. Немцы на ночь выставляли боевое охранение от каждой роты, остальные в это время спали. Боевое охранение всю ночь пускало осветительные ракеты. Так что над передовой все время была «иллюминация». У нас этого не было. Были лишь ракеты только для подачи сигналов.

К вечеру я нашел тыловые подразделения полка, куда был назначен. Они располагались в сосновом лесу, впрочем, лес там был почти сплошь. Иногда были небольшие поля, где-то были деревни и пашни. От деревень, как правило, уже почти ничего не осталось. Тыловые подразделения располагались на более высоком месте и здесь были оборудованы блиндажи.

В темноте искать штаб полка трудно, поэтому я, найдя небольшой пустой блиндаж с сухой травой, зарылся в нее и спал до утра. Утром явился в штаб полка. Меня быстро оформили и назначили на должность командира взвода связи штабной батареи 37-го гвардейского артиллерийского полка РГК. Полк был придан 1-й Ударной армии и в тот период поддерживал боевые действия 14-го стрелкового корпуса, который вел тяжелые бои.