НЕМЕЦКИЙ ПЛЕН. Часть 6: обращение с раненными военнопленными

Источников по отношению к раненым советским военнопленным очень мало. Но достаточно много немецких документов сохранилось по так называемым «ненужным на войне» советским военнопленным. На языке нацистской риторики это означало пленных, которые утратили зрение, конечности или из-за тяжелых ранений не были более способны к военной службе, а соответственно были нетрудоспособны. Их участь, даже на фоне ада лагерей, была действительно жуткой.

В сентябре 1941 года в тыловом районе ГА «Центр» уже думали над тем, а нельзя ли пленных «более непригодных к войне» просто распустить по домам. Естественно после «тщательной проверки их увечий». С наступлением холодов, когда и здоровых пленных практически не кормили, стремление избавиться от лишних едоков возросло. 17 декабря комендант тылового района приказал освободить неспособных к службе инвалидов из лазарета для пленных в Смоленске. Остальные раненные в этом лазарете, «обессилевшие от голода, истощенные и замерзшие», многие из которых недавно перенесли ампутации конечностей, без перевязок были отправлены в «открытый сборный лагерь, где они вскоре должны были погибнуть от холода». Вот такое «милосердие» по-немецки!

30 декабря 1941 года командование 9-й полевой армии распорядилось, чтобы все пленные, которые будут признаны немецким врачом «безвредными», после проверки были отпущены. Однако за этим приказом крылось не гуманное отношение к военнопленным инвалидам, а извращенная логика нацизма. Калеки специально вывозились в районы, где царил голод, а так как инвалиды должны были жить при гражданском населении и как «неработающие» не получали никакого питания и жили лишь на подачки местного населения, то фактически обрекались на голодную смерть.

В зоне ответственности ГА «Север» в начале февраля 1942 года 207-я охранная дивизия получила приказ «вывезти из зоны ответственности 18-й армии... около 1800 военнопленных, которые вследствие ран или болезней не представляют опасности и разместить в тыловом районе группы армий среди гражданского населения. Эвакуацию провести с помощью саней». Месяц спустя начальник тылового района ГА «Север» Фриц фон Рок докладывал, что «эта акция оказала на настроение населения крайне неблагоприятное впечатление, которое не прошло до сих пор. Военнопленные, почти умирающие от голода, отчасти с гноящимися и зловонными ранами походили на живые скелеты и производили ужасающее впечатление. То, что они рассказали про условия, в которых жили, не осталось для нас без последствий».

Несмотря на такие отзывы, инвалиды продолжали вывозиться в голодные районы, обрекаясь на смерть (в частности в район Себежа). И только в мае 1942 года был отдан приказ вывозить таких пленных в шталаг № 340 в Динабурге (Даугавпилс).

То же самое производилось и в зонах ответственности других групп армий, после того как 22 января 1942 года ОКХ распорядилось вывезти всех инвалидов в тыловые районы и отпустить. Причем армейское командование вермахта прекрасно отдавало себе отчет, что вывозя абсолютно беспомощных раненных в районы, где и так царил голод, обрекает их на мучительную смерть. И в этой ситуации войсковые командиры не могут сослаться ни на «преступные» приказы «бесноватого» Гитлера, ни на приказы Кейтеля, ибо приказ ОКХ всего лишь узаконил ту практику, которая и так уже сложилась в прифронтовой зоне.

Обращение с тяжелоранеными военнопленными еще раз подчеркивает, что всякие улучшения в судьбе советских военнопленных произошедшие позднее, начиная с середины 1942 года, были сделаны исключительно ради получения побольше дармовой рабочей силы, а не иными целями.