Смертный бой за вокзал «Сталинград-1»

Все 19-е и половину дня 20-го сентября бойцы 1-й и 3-й стрелковых рот вели бой в «гвоздильном заводе». Они были усилены личным составом миноментной роты старшего лейтенанта Заводуна после того, как у тех закончились все мины. Минометчики стали действовать как стрелки, они заняли оборону за баррикадами на улице и, ведя сильный огонь, закрепились.

К вечеру 20-го сентября наблюдатели доложили, что со стороны противника видна активная перегруппировка, к вокзалу подтягиваются артиллерия в танки. Батальон стал подготовиться к отражению танковой атаки. Было создано несколько групп, вооруженных противотанковыми ружьями, гранатами и бутылками с горючей смесью. Но в тот день танковая атака немцев так и не состоялась. Ночью, рискуя жизнью, с территории противника в расположение батальона пробралась местная жительница Мария Виденеева, и сообщила, что немцы готовят танковый удар. Кроме этого она рассказала много ценного о расположении подразделений противника.

21-е сентября было самым драматическим в судьбе 1-го батальона. Вероятно, его действия сильно мешали немцам и гвардейцы сидели у немцев, как говорится,  уже «в печенках», поэтому с раннего утра немцы при поддержке танков и артиллерии бросились в бешеное наступление. Сила огня и ярость сражающихся превзошли все ожидания. Немцы, судя по всему, ввели в бой все свои средства и все имевшиеся на этом участке резервы, чтобы сломить сопротивление войск в районе вокзала. Во второй половине дня им удалось рассечь батальон на две части.

Часть батальона и его штаб были отсечены в районе универмага. Фашисты окружили эту группу и пошли со всех сторон в атаку. Завязалась рукопашная внутри универмага. Там штаб батальона во главе со старшим лейтенантом Федосеевым принял неравный бой. Небольшая горстка храбрецов дорого отдавала свои жизни. Часть бойцов 1-й роты бросились им на выручку, но фашисты успели подтянуть танки и эта атака захлебнулась с большими потерями для 1-й роты.

Вскоре бой в универмаге прекратился. Так погибли командир 1-го батальона старший лейтенант Федосеев и его помощники.

После гибели командира батальона командование остатками подразделений принял командир 1-й роты старший лейтенант А. К. Драган. Он решил не распылять более оставшиеся силы и сосредоточить их в районе «гвоздильного завода». О создавшемся тяжелом положении он написал донесение командиру полка полковнику Елину и отправил его со связным, который больше к ним не вернулся и даже не известно, сумел ли он добраться до Елина.

С этого времени батальон окончательно потерял связь с полком и действовал самостоятельно. Снабжение боеприпасами прекратилось, каждый патрон был на вес золота.

Вновь слово Антону Драгану:

«К вечеру гитлеровцы вновь попытались сломить наше сопротивление, они вплотную подошли к занимаемым нами позициям. По мере того как наши подразделения редели, мы сокращали ширину своей обороны. Стали медленно отходить к Волге, приковывая противника к себе, и почти всегда находились на таком коротком расстоянии, что немцам было затруднительно применять артиллерию и авиацию. Мы отходили, занимая одно за другим здания, превращая их в оборонительные узлы... На протяжении дня фашистам удалось овладеть не более чем двумя городскими кварталами.
На перекрестке Краснопитерской и Комсомольской улиц мы заняли угловой трехэтажный дом. Отсюда хорошо простреливались все подступы, и он стал нашим последним рубежом. Я приказал забаррикадировать все выходы, приспособить окна и проломы под амбразуры для ведения огня из всего имевшегося у нас оружия.
В узком окошечке полуподвала был установлен станковый пулемет с неприкосновенным запасом — последней лентой патронов.
Две группы по шесть человек поднялись на чердак и третий этаж; их задача была — разобрать кирпичный простенок, подготовить каменные глыбы и балки, чтобы сбрасывать их на атакующих гитлеровцев, когда они подойдут вплотную. В подвале было отведено место для тяжелораненых. Наш гарнизон состоял из сорока человек. И вот пришли тяжелые часы. Атака за атакой повторялись без конца. После каждой отбитой атаки казалось, что больше нет возможности удержать очередной натиск, но когда фашисты шли в новую атаку, то находились и силы и средства. Так длилось пять дней и ночей. Полуподвал был наполнен ранеными — в строю осталось девятнадцать человек. Воды не было. Из питания осталось несколько килограммов обгоревшего зерна; немцы решили взять нас измором.
Атаки прекратились, но без конца били крупнокалиберные пулеметы. Мы не думали о спасении, а только о том, как бы подороже отдать свою жизнь,— другого выхода не было. И вот среди нас появился трус. Видя явную, неизбежную смерть, дрогнул один лейтенант. Он решил бросить нас и ночью бежать за Волгу. Понимал ли он, что совершает мерзкое предательство? Да, понимал. Он подбил на гнусное преступление одного из рядовых, такого же безвольного и трусливого, и они ночью незаметно пробрались к Волге, соорудили из бревен плот и столкнули его в воду.
Недалеко от берега их обстрелял противник. Солдат был убит, а лейтенант добрался до хозвзвода нашего батальона на том берегу и сообщил, что батальон погиб».

Позднее Родимцев, введенный в заблуждение этим «героем», так написал о судьбе батальона: «В один из пасмурных октябрьских дней на левый берег Волги выбрался израненный человек с заросшим щетиной лицом. Ему удалось чудом пробраться через линию фронта из района вокзала. Он сообщил, что первого стрелкового батальона больше не существует. Все его бойцы и командиры в неравных боях пали смертью храбрых».