НЕМЕЦКИЙ ПЛЕН. Часть 3: питание военнопленных

Наиболее важным фактором высокой смертности советских военнопленных было отвратительное питание. ОКХ по поводу питания советских военнопленных кроме общих указаний — ограничиться как можно меньшим количеством продуктов — никаких указаний не давало. Поэтому до середины августа 1941 года командующие армиями решали этот вопрос по своему усмотрению. Про рационы в зоне ответственности ГА «Центр» мы уже говорили во второй части: они составляли не более 700 ккал в день. Такая норма неминуемо приводит к полному истощению человека в течение буквально 2–3 недель. Причем, у немцев в то время недостатка в продовольствии не было.

В зоне ответственности 11-й армии питательность рациона была выше. Он состоял из 300 грамм мяса, 3000 грамм хлеба, 300 грамм бобов и 100 грамм мармелада в неделю. При пеших маршах продолжительностью более 8 часов в сутки пленный получал до 500 грамм хлеба и 100 грамм мяса, сала или сыра в день. Но и эти рационы калорийностью от 1300 до 2035 ккал были существенно ниже нормальной потребности взрослого человека и также приводили к истощению. Снабжение пленных в 11-й армии велось только с трофейных складов, хотя командование армии отдало приказ, что в случае нехватки продовольствия снабжение также должно вестись и с армейских складов. Но тут вступал в силу нехарактерный для немецкой армии фактор — нижестоящие инстанции этот приказ игнорировали по причине его несоответствия национал-социалистической расовой политике.

На территории рейха питание пленных тоже было «никакое». Например, в июле 1941 года в стационарном лагере «II B Хаммерштейн» (Померания) советские военнопленные получали в день 200 гр. хлеба, эрзац-кофе и «овощной суп» из отходов, калорийность этого рациона составляла 1000 ккал.

6 августа было принято решение унификации питания советских военнопленных в зоне ответственности ОКВ и ОКХ, причем опять было указано предоставлять пленным «только самое необходимое питание», чтобы не «перегрузить немецкий продовольственный баланс», и не поставить под угрозу «моральный дух» немецкого населения. Одной из целей войны на Востоке как раз являлось «расширение немецкой продовольственной базы», и при планировании кампании заранее было решено, что ведение боевых действий на территории СССР в плане снабжения войск продуктами питания должно вестись «за счет покоренных территорий». Калорийность рационов советских военнопленных была доведена для неработающих до 2040 ккал в сутки, для работающих до 2200 ккал в сутки. Однако и эти нормы приводили к истощению и дистрофии.

Вот как был сформулирован вопрос снабжения пленных в решениях совещания под руководством Геринга 16 сентября 1941 года:

«Сначала идут действующие войска, затем прочие войска на территории противника, а потом войска на территории родины. В соответствии с этим должны устанавливаться рационы. Затем снабжается немецкое мирное население. И только после этого идет мирное население оккупированных территорий. В оккупированных землях питанием должны обеспечиваться принципиально лишь те, кто работает на нас. Но если бы даже хотелось прокормить всех остальных жителей, то это все равно нельзя бы было сделать во вновь завоеванных областях на Востоке.

В обеспечении питания большевистских пленных, мы в противоположность снабжению пленных других стран, не связаны никакими международными обязательствами. Поэтому их снабжение может осуществляться только согласно результатам работы на нас».

А 21 октября, когда уже было известно о массовой гибели пленных от голода, калорийность рационов в прифронтовой зоне и зоне ОКВ была резко снижена: до 1450 ккал в сутки. Хлебный рацион оставался прежним 1500 гр. хлеба в неделю, но нормы отпуска жиров снизились на 36%, картофеля на 44%. Картофель «по возможности» заменялся брюквой, а хлеб гречихой и пшеном, мясо отсутствовало полностью, содержание белков в рационе упало на 46%, белки животного происхождения отсутствовали полностью. Рацион пленных «занятых на работах» был снижен незначительно до 2170 ккал в сутки. В любом случае, эти нормы не обеспечивали даже абсолютного минимума.

Принципиальное решение об использовании труда советских военнопленных в военной промышленности рейха было принято 31 октября 1941 года. Это было вызвано недостатком рабочих рук в рейхе и пониманием того, что «блицкриг» на Востоке провалился. Соответственно, кампанию в России уже невозможно было завершить в 1941 году. 4 декабря был повышен рацион военнопленных на территории рейха до 2540 ккал в сутки. Хлеб (состав «русского хлеба»: 50% ржаной муки, 20% — отходов сахарной свеклы, 20% — целлюлозной муки, 10% соломенной муки или листвы) — 2850 гр. в неделю, брюква — 16 500 гр., мясо (низкосортное или конина) — 250 гр., и 2,5 литра обрата (обезжиренного низкосортного молока). Этот рацион оставался без изменений всю зиму и был вновь снижен 17 апреля 1942 года.

26 ноября 1941 года отдел по делам военнопленных ОКВ приказал провести «сортировку» в лагерях военнопленных по степени работоспособности и профессиональной пригодности. Согласно указаниям пленные делились на три категории:
1. Полностью работоспособные
2. Военнопленные, которые в нынешнем состоянии не являются работоспособными, но от которых можно ожидать, что они станут работоспособными
3. Военнопленные, которые, предположительно, не смогут стать работоспособными.

Военнопленные второй категории должны были содержаться в условиях «восстановления работоспособности». О том, как поступать с военнопленными 3-й категории не упоминалось, но логика событий неумолимо свидетельствует о том, что они были предоставлены сами себе, а, значит, обречены на смерть от голода.

Но и для пленных второй категории повышение рационов не стало спасительной мерой. Многие из них находились в таком истощенном состоянии, что «умирали, так и не достигнув предписанной готовности к работе». Тогда было принято решение об их занятости в сельском хозяйстве. Пленных «сдавали в аренду» сельскохозяйственным предпринимателям, в том числе и с целью «восстановления их сил». Также впоследствии была обычной практика ротации советских военнопленных из промышленных отраслей в сельское хозяйство рейха и обратно.

ОКХ также взяло на себя труд по «спасению» военнопленных. С 16 ноября было принято решение о том, что в течение 6 недель пленным выдавалась «восстановительная» добавка к рациону: 50 грамм рыбы и 3500 грамм картофеля или брюквы в неделю (не правда ли «царский» подарок?) Так же как и ОКВ, ОКХ с 26 ноября увеличило рацион советских военнопленных, калорийность рациона для неработающих пленных составила 2337 ккал в день, а у работавших пленных — 2570 ккал в день. Эти нормы обеспечивали лишь минимально возможный уровень питания для взрослого человека.

В прифронтовой зоне положение с питанием военнопленных было немногим лучше. Так, на 16-м пересыльном пункте в г. Умань уже к 10 августа 1941 года скопилось около 50 тысяч военнопленных, а на 12 августа уже 70 тысяч. Но покормили их в первый раз только 13 августа после голодного бунта и расстрела зачинщиков. Если состояние пленных в прифронтовой зоне и было немного лучше, чем в рейхскомиссариатах «Остланд» и «Украина», то объяснялось это, скорее, тем, что им не надо было совершать изнуряющие многокилометровые марши. Однако уже в сентябре появились симптомы того, что позже привело к массовому вымиранию советских пленных во всех немецких лагерях.

В 112-м пересыльном лагере в Молодечно в начале сентября находилось 20 тысяч человек. Пленные прибыли в лагерь уже полностью обессиленные, так как совершили переход в лагерь длиной 400 км. И хотя они получали «предписанный рацион» (напомню, он составлял от 700 до 1400 ккал), смертность достигла 1% в сутки, появились случаи каннибализма и трупоедства. В 314-м пересыльном лагере в Бобруйске, комендант по делам военнопленных округа «J» нашел их питание «достаточным», однако лагерный врач предупредил что «пленные не смогут длительное время обходится положенными им нормами питания без риска заболеваний и физического истощения».

Жуткую картину вымирания советских военнопленных от голода рисуют сохранившиеся немецкие документы. Например, весьма обстоятельный доклад коменданта по делам военнопленных округа «J» полковника Маршалла от 22 ноября 1941 года.

"1.203-й пересыльный лагерь в Кричеве 17.11.41

Пленные спят в 2-х бараках, один из которых побелен известью. Дров и соломы нет.
[…]
В лагере стоит оставить 6000 человек, которым, правда, все равно придется спать ночью на голых досках, а остальных эвакуировать, чтобы тем самым хоть как-то снизить смертность.
[…]
При осмотре лагеря пленные хором требовали хлеба.

2. 185-й пересыльный лагерь в Могилеве 18.11.41

За последние 4 недели смертность при общем количестве пленных в 30 000 чел. составила 50% или 15 000 чел. Случаев людоедства не наблюдалось. Питание пленных не занятых на работах, составляет 1400 калорий, а тех, кто привлекался к труду — 1600 калорий. Уже в течение 3-х недель не поступают предназначенные на убой лошади.
[…]
В указанное время пленные получают всего около 10 г конины в течение 3-х дней. Создание зимних запасов протекает хорошо, и в настоящее время их вполне достаточно на 1 месяц для 35 000 человек (=3 месяца для 10 000 чел.).
[…]
В настоящее время пленные получают 340 г хлеба в день.
[…]
Лагерь находится в образцовом состоянии. Особой похвалы заслуживают сторожевые вышки и чрезвычайно чистый лазарет. В последующем пленные должны получать:

	Картофель	Овощи	Хлеб
Привлекаемые к работе (в день в граммах)	1200	120	333
Непривлекаемые к работе (в день в граммах)	700	70	33

3. 131-й пересыльный лагерь в Бобруйске 20–21 11. 41

[…]
11 ноября руководство 131-го пересыльного лагеря направило коменданту по делам военнопленных округа «J» донесение относительно случаев людоедства. Численность пленных в 60 000 человек, а также их эвакуация превышают возможности лагеря.

По существующим нормам пленные ежедневно получали питание в 1039 калорий. Имеющиеся запасы таковы, что согласно самым последним нормам работающим пленным можно выдавать пищу, равную 2000 калорий, а неработающим — 1200 калорий… Открытые машины для перевозки пленных больше не использовать. При последнем вывозе из Бобруйска в Минск погибло 20% пленных (1000 из 5000 человек). В целом до настоящего времени умерло 14 777 пленных, а через лагерь прошло 158 000 человек.

Осмотр лагеря II показал, что бараки проветриваются недостаточно. При входе в помещение поражает неприятный затхлый запах. В течение прошлой ночи умерло 430 пленных…

Таким образом, по результатам инспекции видно, что даже официально утвержденные 21 октября рационы в лагерях советским военнопленным не выдавались, хотя запас продовольствия был. Причем об этом положении знали и командующий ГА «Центр» фон Бок, и командующий тыловым районом ГА «Центр» фон Шенкендорф.

Более того, 13 ноября на совещании начальников штабов групп армий и армий с начальником генерального штаба Гальдером и генерал-квартирмейстером Вагнером в городе Орша, Вагнер прямо заявил, что «неработающие пленные в лагерях должны умирать от голода. Работающие пленные в исключительных случаях могут получать питание из армейских запасов». И далее пояснил, что «население должно получать лишь необходимый для существования минимум. При этом село в той или иной мере выйдет из положения, проблема же питания больших городов неразрешима. Нет никаких сомнений, что в особенности Ленинград должен будет вымереть от голода, поскольку прокормить этот город невозможно». Такие высказывания Вагнера становятся понятными только с учетом позиции национал-социалистского руководства и командования вермахта, а именно: весь вермахт должен был питаться за счет завоеванных территорий, а также с учетом того, что огромная часть реквизированного продовольствия выделялась для питания населения рейха, даже если следствием такой политики стала бы гибель «десятков миллионов человек».

Решение об использовании советских военнопленных в военной экономике рейха никак не отразилось на положении пленных в прифронтовой зоне фактически до апреля 1942 года. Решение ОКХ о повышении рационов от 26 ноября 1941 года не было полностью осуществлено. Например, в 240-м пересыльном лагере в Ржеве, в декабре 1941 года пленные получали в среднем в сутки 300 грамм хлеба, 30 грамм конины и 175 грамм других продуктов (1435 ккал). Сохранившиеся документы по этому лагерю позволяют оценить положение пленных в нем, в течение нескольких недель. 23 ноября комендант лагеря принял 5582 человека. Смертность в этот период составляла 2% в сутки и к 27 ноября достигла своего апогея — 125 трупов в день (2,3%). 4 декабря комендант сообщил что «теперь стало возможным выдавать пищу два раза в день». Разумеется, ртов-то стало меньше! Но с наступлением холодов смертность опять возросла. Всего между 25 ноября и 14 декабря (всего за 19 дней) умерло 1191 пленных, то есть 22%.

В подчиненном 1-й бригаде СС лагере в Новгород-Северском положение было примерно таким же. Смертность составляла 2% в сутки, 40% не направляемых на работы пленных были фактически смертниками, а начальник лагеря из Ваффен СС вразумительно не смог объяснить коменданту по делам военнопленных округа «J», каким образом образовалась разница между заявленным ранее общим числом пленных (12 тыс. чел.) и нынешним числом (2,8 тыс. чел.) Но на такую «мелочь» никто и внимания не обратил.

В другом лагере района также под управлением роты СС работающие пленные получали 200 гр. хлеба, 1000 гр. картофеля и 200 гр. капусты (1415 ккал), а неработающие — 125 гр. хлеба, 500 гр. картофеля и 100 гр. овощей (770 ккал). Но проверка показала что «еды в посуде, фактически выдается еще меньше». В 220-м пересыльном лагере в Гомеле «питание было хорошим. Предписанные нормы почти достигнуты». То есть, надо понимать, что военнопленные там «почти» питались и «почти» выживали.

Таким образом, в зоне ответственности групп армий «Север» и «Юг» предписанные нормы были достигнуты только в марте 1942 года. Причину улучшения положения с питанием пленных честно изложил комендант по делам военнопленных округа «С»: «Нежизнеспособные элементы вымерли, а уровень питания оставшихся после ряда эвакуаций военнопленных стал выше». Вот так вот просто «нежизнеспособные элементы» умерли, что позволило поднять рационы питания выжившим. Отличные новости, есть повод пить шампанское!

В итоге, по прочтении документов и анализе цифр приходим к горькому выводу, что рационы советских военнопленных не обеспечивали даже минимальной потребности организма в питании и неуклонно снижались вплоть до конца октября 1942 года, в пользу снабжения германских войск и немецкого населения. И, хотя, под влиянием экономических причин (а именно — использования в рейхе труда военнопленных) рационы советских пленных в последующем были несколько повышены, но снабжение продовольствием немецких войск и населения рейха оставалось безусловным приоритетом. Об этом свидетельствует и то, что когда 6 апреля 1942 года были снижены нормы рационов для немцев, также были снижены и рационы пленных. Вплоть до октября 1942 года, рационы советских военнопленных оставались ниже чем «восстановительные» рационы зимы 1941–1942 годов.

Именно голод явился главным фактором высочайшей смертности советских военнопленных.

Источники:
Фонды Федерального архива ФРГ — Военного архива. Фрайбург. (Bundesarchivs/Militararchiv (BA/MA)
ОКВ:
Документы отдела пропаганды вермахта RW 4/v. 253;257;298.
Особо важные дела по плану «Барбаросса» отдела «L IV» штаба оперативного руководства вермахта RW 4/v. 575; 577; 578.
Документы ГА «Север» (OKW/Nord) OKW/32.
Документы справочного бюро вермахта RW 6/v. 220;222.
Документы отдела по делам военнопленных (OKW/AWA/Kgf.) RW 5/v. 242, RW 6/v. 12; 270,271,272,273,274; 276,277,278,279;450,451,452,453. Документы управления военной экономики и вооружения (OKW/WiRuArnt) Wi/IF 5/530;5.624;5.1189;5.1213;5.1767;2717;5.3064; 5.3190;5.3434;5.3560;5.3561;5.3562.
ОКХ:
Документы начальника вооружения сухопутных сил и командующего армией резерва (OKH/ChHRu u. BdE) H1/441. Документы отдела иностранных армий «Восток» генерального штаба сухопутных сил (OKH/GenStdH/Abt. Fremde Heere Ost) Р3/304;512;728;729.
Документы начальника архива сухопутных сил Н/40/54.

А. Даллин «Германское правление в России 1941–1945 гг. Анализ оккупационной политики». М. Из-во Академии наук СССР 1957 г.
«СС в действии». Документы о преступлениях. М. ИИЛ 1960 г.
Ш. Датнер «Преступления немецко-фашистского вермахта в отношении военнопленных во II Мировой войне» М. ИИЛ 1963 г.
«Преступные цели — преступные средства». Документы об оккупационной политике фашисткой Германии на территории СССР. М. «Политиздат» 1968 г.
«Совершенно секретно. Только для командования». Документы и материалы. М. «Наука» 1967 г.
Н. Алексеев «Ответственность нацистских преступников» М. «Международные отношения» 1968 г.
Н. Мюллер «Вермахт и оккупация, 1941–1944. О роли вермахта и его руководящих органов в осуществлении оккупационного режима на советской территории» М. Воениздат 1974 г.
К. Штрайт «Солдатами их не считать. Вермахт и советские военнопленные 1941–1945 гг.». М. «Прогресс» 1979 г.
В. Галицкий. «Проблема военнопленных и отношение к ней советского государства». «Государство и право» № 4, 1990 г.
М. Семиряга «Тюремная империя нацизма и ее крах» М. «Юр. Литература» 1991 г.
В. Гуркин «О людских потерях на советско-германском фронте в 1941–1945 гг.» НиНИ № 3 1992
«Нюрнбергский процесс. Преступления против человечности». Сборник материалов в 8-ми томах. М. «Юридическая литература» 1991–1997 гг.
М. Ерин «Советские военнопленные в Германии в годы Второй Мировой войны» «Вопросы истории» № 11–12, 1995
К. Штрайт «Советские военнопленные в Германии/Россия и Германия в годы войны и мира (1941-1995)». М. «Гея» 1995 г.
П. Полян «Жертвы двух диктатур. Жизнь, труд, унижения и смерть советских военнопленных и остарбайтеров на чужбине и на родине». М. «РОССПЭН» 2002 г.
М. Ерин «Советские военнопленные в нацистской Германии 1941-1945гг. Проблемы исследования». Ярославль. ЯрГУ 2005г.
«Истребительная война на востоке. Преступления вермахта в СССР. 1941–1944. Доклады» под редакцией Г. Горцика и К. Штанга. М. «Аиро-ХХ» 2005 г.
В. Ветте «Образ врага: Расисткие элементы в немецкой пропаганде против Советского Союза». М. «Яуза», ЭКСМО 2005г.
К. Штрайт «Они нам не товарищи. Вермахт и советские военнопленные в 1941-1945гг». М. «Русская панорама» 2009 г.
«Великая Отечественная война без грифа секретности. Книга потерь». Коллектив авторов под руководством Г. Ф. Кривошеева М. Вече 2010 г.
Ю. Веремеев Нормы питания советских военнопленных в 1941 г.
М. Гастинг «Уроки Нюрнберга»
Н. Дембицкий «Судьба пленных»
С. Малыгина «Советские военнопленные второй мировой войны: первые итоги научного изучения»
П. Полян «Прорыв в исследованиях о советских военнопленных и конфронтация памяти о мертвых с памятью о живых»
«Преступное отношение к советским военнопленным»
Автор отдельно благодарит администрацию интернет сайта Военный Альбом за предоставленные фотоматериалы.